Сергей Коротеев: "Спайса надо бояться не меньше, чем героина"

 

- Мы входим в состав психиатрической больницы №19.

 

 

- Проходит довольно много людей через нас. В день бывает по 100-150 человек. В  данный момент работаю я здесь и еще один-два врача. Вот сейчас, первая смена моя, я одновременно замещаю еще одну должность. Небольшой кадровый голод у нас.

 

 

- Сейчас же сокращения кругом идут. 

 

 

- Это медсёстры.

 

 

- По специальности работаю около 11 лет. Здесь в диспансере проводим амбулаторное лечение от наркомании и алкоголизма. До этого я работал непосредственно в стационаре в семнадцатой наркологической больнице. Это одна из крупнейших государственных наркологических клиник в России. Поэтому опыт у меня довольно хороший. 

 

 

- Это вывод из запоя, наблюдение амбулаторное…

 

 

- Не психологическая,  медикаментозная, как правило…

 

 

- Люди приходят к нам определенное число раз в установленные сроки, мы за ними наблюдаем, то есть осуществляем амбулаторное наблюдение. Наши пациенты – это больные алкоголизмом, наркоманией. Это хронические заболевания, которые требуют длительного лечения.  Поэтому мы за ними очень долго наблюдаем. Больные наркоманией должны наблюдаться минимум пять лет, больные с хроническим алкоголизмом наблюдаются три года. При установлении диагноза, конечно же. Сейчас я также много занимаюсь социальной рекламой.  Билборды сейчас большие поставили. Видели рекламу наверное? «Родной город без наркотиков»? Это в Домодедово, где стадион. На щите там написано: «Родной город без наркотиков».

 

 

- Большинство наших пациентов, кто болен хроническим алкоголизмом не признают своего заболевания. Говорят: «Какой я больной? Я же под забором не валяюсь». Что такое алкоголизм? Алкоголизм – это сформированная зависимость. То есть, если человек перебрал на вечеринке, на дне рождения и на следующий день стал похмеляться. Далее это переходит на второй, на третий день и так далее. Вот это и есть алкоголизм, требующий немедленного лечения. Это и есть запой.

 

 

- Если брать алкоголизм, то чаще всего сами приходят. Если брать наркоманию, то приводят либо сотрудники полиции, либо сотрудники УФСИН уже. Это происходит, когда пациент уже осужден и по решению суда  обязан пройти лечение. Мы здесь тесно работаем с правоохранительными органами, Федеральной Службой Исполнения Наказания, ФСКН. 

 

 

- Здесь, естественно, контингент особенный у нас. Поэтому иногда тяжеловато найти общий язык.

 

 

- Не могу точно сказать, сколько наблюдается. То приходят, то уходят люди.  Недавно у меня тут проходил пациент 6 месяцев. Потом пропал – я не знаю, где он. Может быть, он где-нибудь в КПЗ сидит. Может быть, он куда-нибудь лечиться уехал. Возможно, что он вообще за границей где-нибудь благополучно отдыхает. Пациенты часто пропадают из поля зрения. Мы пытаемся, конечно, сверяться как-то через правоохранительные органы, узнавать вообще, живы ли они. Вообще, законодательно единственное, что мы можем сделать – это послать письма и вызвать пациента к нам. Но, естественно, почти все эти письма игнорируют. Сколько числится сейчас у нас? В настоящее время у нас зарегистрированы 780 человек только с наркотической зависимостью.

 

 

- Алкоголиков в настоящее время у нас 1700.

 

 

- Только наши – жители Городского Округа Домодедово.

 

 

- Вы просто представьте себе, что 780 наркоманов – это только те, кто попал в поле зрения наших правоохранительных органов. Это те люди, которые уже дошли до того состояния, что обратились за помощью, либо их где-то поймали, задержали за употребление, либо за распространение. Представляете, сколько людей ещё не попало? Эту цифру минимум нужно умножить на три. Некоторые специалисты, которые занимаются статистикой именно по наркомании, считают, что цифра официально стоящих на учёте должна умножаться на величину от трёх до десяти. Тогда это будет приблизительно показывать реальную картину наркомании в районе. Смертность растёт, кстати. 

 

 

- Смотрите, в 2012 году погибло 39 человек от передозировки. Это только из числа стоявших у нас на учёте. В тринадцатом году их было уже 43. А в четырнадцатом их стало уже 51. Очевидно, смертность растет. Не очень приятная статистика.

 

 

- Зафиксировать это очень трудно. Если пациент снялся с учёта, от нас ушёл, то считается, что у него произошло клиническое излечение. Но он же с нами потом никак не связан. Мы не знаем, потребляет ли он. Должен сказать, я активно сейчас занимаюсь лечением наркомании. И прорабатывать пытаюсь все этапы лечения.  Сейчас открыта группа анонимных наркоманов здесь, чего не было никогда раньше в Домодедово. Буквально 3-4 месяца, как она открылась. Сначала было 2 человека. Сейчас их уже 15.  То есть это ребята, которые уже прекратили употреблять. Большинство из них лечил я сам. Теперь они у меня на реабилитации, они занимаются с психологом, сами собираются, друг друга поддерживают. Они не курят, не пьют, они прекратили употреблять все психоактивные вещества полностью. Но тем не менее, они говорят, что всё равно остаются в зависимости. Потому что, если сейчас вновь попробуют, то скатятся туда же. Плюс к этому сейчас создана группа созависимых.

 

 

- Созависимые – это родственники употребляющих. Мы с ними работаем, чтобы они правильно относились ко всему. Потому что, за многие-многие годы они перестали им верить просто. Многие наркозависимые воровали, постоянно врали, не работали. Сейчас они перестали употреблять. Но их надо как-то вернуть в социум. И для того, чтобы ресоциализацию осуществить, нужно не только самими наркоманами заниматься, но и их окружением. Поэтому и создаётся группа созависимых.  Матери, жёны приходят, занимаются с психологом. Индивидуальные занятия у них, групповые.  

 

 

- Лёгкой наркомании не бывает. Наркомания либо есть, либо нет. Лёгких наркотиков тоже не бывает. Я занимаюсь сейчас именно профилактикой, я хожу по школам, лекции читаю, материалы родителям раздаю, там описаны первичные признаки наркомании. Но опять же, ко мне приезжали ребята, которые сейчас по 5 - 7 лет не употребляют. Они рассказывают : «Понимаете, всё началось с сигареты, начали курить табак». Говорят также, ни в коем случае не курите кальян. А вы говорите о марихуане. Начинали они все именно с нее. В результате, начали нюхать героин, потому, что хочется новых, более сильных ощущений. Человек по своей натуре постоянно ищет чего-то нового. Поэтому, после марихуаны все переходят на более тяжелые наркотики. И не надо думать, что вы такой единственный, который начнёт с марихуаны и на ней остановится. Так думают все без исключения. Но практически нет таких, кто на этом остановился. Ребята все начинают нюхать, потом пробуют амфетамины, ЛСД,PCP, экстази, потом - плохо, депрессия у них. Спать не могут, что-то нужно делать? Какой-нибудь «хороший друг»: «Давай героинчику понюхаем». Понюхали героин…

 

 

- Не попадается практически таких ребят. Поэтому мы, в основном, занимаемся именно профилактикой. Мы пытаемся достучаться до детей, начиная с восьмого-девятого класса (а лучше вообще с шестого-седьмого начинать), что курение спайсов и марихуаны ни к чему хорошему не приведёт. Кстати, спайс, не лёгкий наркотик какой-то, это совсем не лёгкий наркотик. У меня опыта больше 10 лет по лечению наркоманов, я вас уверяю, что не знаю сейчас, какой наркотик легче – героин или спайс. От спайса бывает передозировка после первой «затяжки». Первый затяг спайса – человек умирает от остановки дыхания. Наступает мгновенная смерть. Такие случаи не редки. Поэтому я не знаю, что хуже. От спайса возникают серьезные психические нарушения. Часто возникает что-то вроде белой горячки. Люди попадают в психиатрические больницы. Они становятся неадекватными, начинают видеть чертей. Это что-то жуткое, поэтому, когда говорят, что спайсы – это лёгкие наркотики, относящиеся к марихуане, я смеюсь. Ребята, вы просто не были в больнице, вы не видели, что от спайсов происходит. Сколько уже у нас передозировок в реанимации побывало от спайсов. Молодые ребята в возрасте 19-20 лет, их еле откачивают. Но есть же ещё и большое количество тех, которых не откачали.

 

 

- А причину смерти-то как установить? Вы представляете, сколько не попало в этот список, умерших от передозировок спайсом. В заключении о смерти будет написано «острая сердечно-сосудистая недостаточность». Все! Поскольку спайс тяжело выявляется , установить смерть от передозировки спайсом практически невозможно.

 

 

- В основном, да.  Спайса надо бояться не меньше, чем героина. Ни в коем случае не пробовать никому и никогда. А то эта проба может оказаться последней.

 

 

- Ко мне приходили люди и говорят: «Знаете, я не употребляю 15 лет», «Я не пью 15 лет». Кого ни спрашивал: «Вы вообще не пьёте?», ответ: «Да, я вообще не пью». Я говорю: «А почему вы вообще не пьёте?», ответ: «Я же остался алкоголиком». Зависимость осталась, она всё равно никуда не делась. Просто все эти 15 лет он с этим борется. Он знает, что первая рюмка, вторая, третья и он опять уйдёт в запой. И всё снова, как было 15 лет назад.  То же самое и с наркотиками. У наркоманов даже  такое понятие есть «героин умеет ждать», то есть человек вроде на поправку пошёл, не употребляет.  У меня такие пациенты были, которые по 5 лет не употребляли, а потом опять срывались. Притом уходили в жуткие, наркоманические ямы. Когда всё теряли: жён, детей, машины продавали, квартиры уходили в долги, судимости коллекционировали. Это хронические заболевания, которые требуют постоянного лечения. У меня есть ребята, которые не употребляют уже полтора, два года наркотики. Но я не знаю, сколько это продлится в их жизни.

 

 

- Помимо самой зависимости, сразу шлейф заболеваний от них.  Гепатиты, сифилисы и всё остальное. Гепатиты практически у всех. Процентов, наверное, 98 - это носители гепатита С. Жуть, конечно, но об этом надо знать, с этим надо бороться. Не надо голову, как это у нас всегда происходит, в песок прятать.

 

- Она не решится сама по себе.  Надо движение какое-то организовать. Например, «родной город без наркотиков». Красивое движение? Сильно звучит. Сейчас у нас в городе ничего такого нет. Проблема где-то в стороне болтается.

 

 

- Нам, конечно, не дадут так сделать, к сожалению. Естественно, это против закона.  По законодательству Российской Федерации мы не имеем права принуждать человека лечиться. Он может ходить с туберкулёзом, с ВИЧ, с гепатитом. Всех заражать направо и налево, а мы не имеем права, это нарушает его право на личную свободу.  Это прямое нарушение его конституционных прав. Ко мне приходят очень часто матери, чьим детям уже по 40, по 50 лет. И эти дети великовозрастные, они всю жизнь пили, пьют, нигде не работают, живут на пенсию мамы. Мама приходит: «Сделайте чего-нибудь с ним, он жизни мне не даёт». А я ничего не могу с ним сделать. Он приходит: «Да пошли вы все, куда подальше, я бухал и бухать буду и всё». Любое принуждение совершенно незаконно. А в этой сфере считаю его необходимым. Очень хочу, чтобы Лечебно-трудовые профилактории опять открыли. Жду этого, как манны небесной. Как раньше было. Лечебно-трудовые профилактории, это то, что раньше было в восьмидесятых годах, когда была борьба с алкоголизмом. Это была целая структура с закрытыми территориями, колючкой, охраной. Закрывали туда этих тунеядцев, алкоголиков на полгода. Лечили, оказывали психологическую помощь. А затем привлекали к трудотерапии!

автор Александр Белов